Сравнительная бедность и однообразие природных условий мало способствовали прочной оседлости населения, провоцировали его высокую подвижность и миграцию по Великой русской равнине и далее на Север и Восток, в Сибирь. Это, конечно, ослабляло социальную организацию общества, находившуюся в «жидком», то есть текучем, состоянии. В отличие от западноевропейской русская цивилизация была не горной, а равнинной, поселения располагались главным образом по берегам рек и речушек.

Например, область Москвы-реки первоначально была областью Московского княжества. В начальной фазе деятельности московских князей замечалось стремление получить в свою власть все течение реки. Верховье и устье реки были в чужих руках. Получалось, что область Московского княжества оказалась закупоренной с двух концов. Верховье Москвы-реки было в руках можайских и смоленских князей, а низовье – во власти рязанских с городом Коломной. Таким образом, объясняется, отчего первыми завоеваниями московских князей стали Можайск и Коломна. Вот почему, не овладев этими двумя городами, московские властители не могли считать себя хозяевами всей области, а саму область – самостоятельной.

И вторая ее особенность – это цивилизация не каменная, а деревянная. Дерево было главным строительным материалом почти тысячу лет. Каменные постройки оказывались не правилом, а исключением. Не зря петровская столица Санкт-Петербург долгое время воспринималась русским народом как осиное гнездо иноземщины и сатанизма. Не признавал простой люд своим этот каменный град Петра. А вот деревянная Москва была мила и люба сердцу каждого.

Месторазвитие, природно-климатические условия, разумеется, оказывают воздействие не только на развитие страны, народа, но и на характер людей, конкретную личность и, безусловно, – на культуру и духовность в целом. Вот как понимал это воздействие С. М. Соловьев. По его мнению, природа роскошная, с лихвою вознаграждающая и слабый труд человека, усыпляет деятельность последнего, как телесную, так и умственную. Пробужденный раз вспышкою страсти, он может показать чудеса, особенно в подвигах силы физической, но такое напряжение сил не бывает продолжительно. Природа, более скупая на свои дары, требующая постоянного и нелегкого труда со стороны человека, держит последнего всегда в возбужденном состоянии. Его деятельность не порывиста, но постоянна. Постоянно работает он умом. Неуклонно стремится к своей цели. Понятно, что народонаселение с таким характером в высшей степени способно положить среди себя крепкие основы государственного быта, подчинить своему влиянию племена с характером противоположным.

С другой стороны, роскошная, щедрая природа, богатая растительность, приятный климат развивают в народе чувство красоты, стремление к искусствам, поэзии, к общественным увеселениям, что могущественно действует на отношения двух полов. В народе, в котором развито чувство красоты, господствует стремление к искусству, общественным увеселениям. В таком народе женщина не может быть исключена из сообщества мужчин. Но среди природы, относительно небогатой, однообразной и потому невеселой, в климате, относительно суровом, среди народа, постоянно деятельного, занятого, практического, чувство изящного не может развиваться с успехом. При таких обстоятельствах характер народа является более суровым, склонным более к полезному, чем к приятному. Стремление к искусству, к украшению жизни слабее, общественные удовольствия материальнее, а все это вместе, без других посторонних влияний, действует на исключение женщины из общества мужчин, что, разумеется, в свою очередь приводит еще к большей суровости нравов.

Вот как глубоко и емко мыслили наши великие предшественники, в данном случае один из основоположников культурно-исторической традиции в России, истории и культуры как важнейших общественных или, лучше сказать гуманитарных, наук.

Тот же Соловьев ввел в научный и обыденный оборот и такие понятия, как «лес» и «степь». Лес – это равнинная, исконно русская зона проживания и соответственно ей – лесная, деревянная в основе культура, начиная с семейного быта и заканчивая храмовой архитектурой. Степь – это кочевья, месторазвитие кочевых племен и соответственно этому культура вьючных животных, культура возка, скифских баб и курганов. Лес и степь – непримиримы. Их вражда коренилась не в чертах характера их вождей и ведомых вождями масс. А, как видим, опять-таки в самой первооснове жизни леса и степи – природно-климатической среде обитания лесных и степных народов.

Понадобилось несколько веков, чтобы более жизнестойкая лесная культура взяла верх над культурой степи. Причем верх этот был взят не путем уничтожения степной культуры, а единственно возможным в условиях Великой русской равнины способом ассимиляции, усвоения лучших образцов менее жизнестойкой – потому что кочевая! – культуры степи. Где сегодня печенеги или половцы? Они исчезли с этнографической карты мира. Но их культурные традиции, в частности культура коневодства, выведенные породы лошадей, другие сопутствующие этому явления, например, изобретение войлока, одежды из войлока, кожи, оказались живучими.

Вслед за Соловьевым, другим видным исследователем темы месторазвития русской культуры оказался Павел Николаевич Милюков. Я писал не раз про Милюкова-политика. Будучи одним из лидеров кадетской партии, нечто подобное современному центризму – между левыми радикалами в лице большевиков и правыми консерваторами из Союза октябристов, Милюков лично несет ответственность за развал Российской империи в феврале 1917 года и приход к власти Ленина с Ко в октябре 1917 года. Кстати, вместо благодарности Милюкову большевистский Совнарком одним из первых своих декретов запретил деятельность кадетской партии. Вот у кого надо было учиться побеждать непутевому императору Николаю II, добровольно отдавшему власть в руки масонов Временного правительства, да и самому Милюкову, оказавшемуся сперва не у дел, а затем и в парижской эмиграции, где он издавал газетку «Последние новости» и писал мемуары.

Ну это Милюков как политик. Совсем другое дело, Милюков-исследователь. Без преувеличения можно сказать, что он явился одним из основоположников науки о русской культуре – культурологии по современной терминологии. Правильно шутил сам Милюков: как политика меня все ругают, но как исследователя русской культуры все читают. Действительно, его многотомные «Очерки по истории русской культуры» наряду с трудами родного брата, известного медика, основоположника современной физиологии Ильи Ильича Мечникова, Льва Ильича Мечникова, в частности с его прелюбопытнейшем исследованием «Цивилизация и великие исторические реки. Географическая теория развития современных обществ» (Спб., 1898–1924), явились на рубеже XIX и XX веков весьма крупным событием в отечественном обществоведении.

Но прежде чем обратиться к «Очеркам» Милюкова, буквально несколько слов скажу о теории Льва Мечникова. Его социологические и культурно-исторические взгляды целиком развивались в русле так называемого географического детерминизма. То есть главную роль в развитии не только культуры, но и всего общества Мечников отводил географическим предпосылкам развития конкретной страны и населяющих ее народов. Особую роль среди всех остальных географических условий, по мнению Мечникова, играла водная среда, стихия. Мечников разработал следующую классификацию истории человечества и соответственно его культурного развития. Первое. Он выделил «речной период», охвативший четыре древнейшие цивилизации – Египет на Ниле,